Одна ждала его преданно, ласково, всматриваясь в темноту за окнами, вслушиваясь в скрипучие шаги по коридорным доскам, завлекала запахами жареной картошки и свежей выпечки. Принимала пакеты с покупками из рук, отряхивала заснеженное пальто, целовала в ледяные щёки. Дом встречал теплом и медовым светом, добрыми объятиями распахивался, расстилался знакомой постелью, уютно жужжал любимой передачей по маленькому телевизору с кухни.
Другая выходила в прихожую злая, холоднее бетонных подъездных стен, побелённая горькой яростью, щурясь от резко включённого света. Начинала с ругани. С омерзением отпихивала от себя, перекашиваясь лицом, вздрагивая всем телом, отправляла в гостевую комнату ночевать. Дом немел напряжённым молчанием, стыл безжизненностью отельного номера. Слабо пахло убранным в холодильник ужином, уличная тьма расползалась по комнатам, всхлипывая едва слышно из глубины.
Он до боли в груди любил одну и боялся, с ноткой жгучего раздражения, другую. Но это всегда была одна и та же женщина. И всё зависело лишь от того, трезвым или пьяным он возвращался домой.
