Со словами: «Люди, познавшие большую любовь, должны познать большую боль» она проводит куском стекла по моей ладони. Я одергиваю руку, с ужасом думая, каковы мои шансы умереть от заражения крови, выхватываю у нее стекло и кидаю его в тёмную траву, прежде чем она успевает проделать то же самое с собой. По ее обиженному лицу понятно, что я нарушил какой-то важный ритуал, который она, скорее всего, вычитала в каком-то подростковом романе. Теплая кровь заливает мои светлые джинсы и потрепанные кроссовки. Вечером я звоню ей, чтобы рассказать о том, что мне наложили шесть швов, но она не берёт трубку. После тринадцати неудачных попыток связаться с ней, на другом конце провода её раздраженная мать говорит, что я оказываю на нее плохое влияние и просит больше не звонить.
Через неделю мне всё ещё сложно держать ручку и я прогуливаю биологию в парке, когда замечаю её вместе с парнем, которого я раньше никогда не видел. они держатся за руки, забинтованные так же, как моя собственная. В тот момент мне только обидно, что себе она не стала калечить преобладающую руку, так что у нее, должно быть нет проблем в школе и я жалею, что я не долбаный амбидекстр.
Я вспомнил это случайно, коллега спросила меня, что случилось, кивнув на широкий шрам, пересекающий мою ладонь. Я сжимаю руку в кулак и ничего ей не отвечаю. Видимо, никто не застрахован от бестактных коллег так же, как и от людей, остающихся в памяти только уродливыми шрамами.
