Банный день.
После конфликта с бабкой и последовавшими за ним уколами, память стала меня подводить, но это событие я помню отчётливо. Вроде бы это был третий день моего пребывания в психушке.
После завтрака всем раздали таблетки, мне сделали очередной укол, от которого картинка перед глазами побледнела и расплылась. Я впервые вышла из палаты прогуляться по коридору.
Все бабы были очень возбуждены. Санитарки забирали их небольшими группами, человек по восемь, и вели в огромную ванную, в которой, помимо раковин находились души, привинченные к стене. Бабы выходили розовые и довольные. На этаже непривычно шумно, ведь сегодня банный день!
Я стою у стены на полусогнутых, меня подкидывает из стороны в сторону, как при сильной качке. В «баню» меня не позвали. Не положено, ведь я тут меньше недели. Я смотрю в дальний конец коридора, туда, где находится дверь душевой. Вдруг эта дверь с грохотом распахивается, и оттуда выбегают бабы с истошными криками. Кто-то орёт «Мужики!», кто-то визжит «Спасите!», а кто-то просто голосит во всё горло. Мыльные, абсолютно голые бабы скользят по коридору, падают, наступают друг на друга, их безумные глаза блестят. Они похожи на стадо перепуганных буйволов, за которым гонится целый прайд львов. Но гнался не прайд. Трое санитарок в абсолютно мокрых халатах бежали за бабьим стадом, а из противоположного конца коридора на подмогу уже спешили двое оркоподобных здоровяков, которые перекрыли вход в палаты. «Это была славная охота!», – пронеслось у меня в голове, после чего одна из пробегавших мимо баб задевает меня локтем, я теряю равновесие, поскальзываюсь на мыльной пене и падаю, со всей силы ударяясь затылком об пол. Я слышу, что в отделение прибывает подкрепление, слышу, как ловят взбесившихся баб, как кладут их на «вязки». Наверное, им сделали уколы, потому что крики постепенно затихают. Ко мне кто-то подходит, но я не понимаю, кто именно, ведь картинки перед глазами нет, а только какие-то непонятные цветные пятна. Меня поднимают крепкие мужские руки. Неужели и меня тоже «распластают» за компанию? Но санитар довольно дружелюбно спрашивает:
– Больно?
– Не очень, – отвечаю, – просто не вижу ни фига!
По голосу понимаю, что это Толик. Стоило расшибить себе башку, чтобы услышать хоть одно доброе слово в свой адрес. Как я благодарна ему за это «больно»! Я готова падать так по три раза на дню, только чтобы кто-то подошёл и спросил «Больно?». Слёзы текут из моих ничего не различающих глаз.
Толик занёс меня в кабинет врача и усадил на кушетку. Я чувствую, как сухие шершавые пальцы касаются моей левой руки. Это доктор меряет мне давление. Оно оказывается очень низким, и мне делают внутривенную инъекцию. Картинка постепенно начинает проясняться. Мне показалось, как будто кто-то вынул огромные ватные тампоны из моих ушей. Звук стал настолько громким, что я даже испугалась. Шуршание бумаг, которые перебирал доктор, резало слух. Он поднял на меня глаза и начал разговор.
– Ничего страшного. Это всего лишь побочное действие лекарств. Сейчас тебе лучше?
– Да, – говорю, – спасибо.
Интересно, почему вдруг ко мне поменялось отношение?
Он продолжил.
– Сегодня приезжал твой отец. Такого уважаемого человека подводишь. Нехорошо.
Ах вот оно в чём дело! Папа приезжал! Папа! Значит он обо мне не забыл! И слёзы потекли ручьём. Я рыдала, плечи ходили ходуном, а грудную клетку раздирало изнутри от переизбытка воздуха, который я заглатывала при всхлипываниях.
Врач не тревожил меня, а дал прореветься. Потом спокойно, как ни в чём не бывало, продолжил свою мысль.
– Выписать мы тебя, конечно, не можем. Тебя направили из больницы по официальному запросу, за этим следует обязательная постановка на учёт. Вот так, шуточки шутить… Дошутилась… На. Отец передал.
Он сунул мне пакет, в котором лежали какие-то печенья и конфеты. А я была так счастлива, ведь уже не чувствовала себя всеми покинутой и одинокой. Я точно знала, что родители меня всё-таки любят. Стоило сюда попасть, чтобы в этом убедиться.
Папа приезжал! Он точно что-нибудь придумает. Он всегда знает, что делать… С этими мыслями я покрепче обняла медвежонка, подаренного мне папой незадолго до операции, и провалилась в сон. Снилась мне бабка, гоняющаяся за медведем, снился львиный прайд, атакующий в бане голых баб, снился Толик, который был главным Орком на службе у Саурона, снился Мордор и Всевидящее Око, оказавшееся вставным глазом главврача. Но сны эти были уже не пугающими, а даже забавными. Ведь сегодня приезжал папа!
